Особый интерес имеют сейсмограммы трех станций, работавших в то время по программе обнаружения американских атомных взрывов. Слухи о наличии инструментальных данных, свидетельствовавших о произошедшем тогда землетрясении, нам стали известны вскоре после взрыва, — автору об этом сказал главный сейсмолог Междуведомственного Совета Н.В.Шебалин. Однако в связи с особым рангом секретности и ведомственными разграничениями (материалы были в ведении Минобороны СССР) источник информации тогда найти не удалось. Более того, полностью удовлетворенные признаками наличия геодинамических возмущений мы и не искали в то время доказательств сейсмических событий, поскольку землетрясение могло быть только слабым, относительно которого АЭС имеет достаточный запас прочности. Эти стереотипы разрушились много позже, только в июне 1991 года, после взрыва нашей лаборатории и знакомства с концепцией Е.В.Барковского (2.7), в свете которой приповерхностные локальные процессы типа Сасовского взрыва могут достигать любой силы. Факт регистрации опережающего землетрясения тремя сейсмостанциями, находящимися примерно в 100 километрах к западу от Чернобыля, был подтвержден в 1995 году (2.7; прил. 6).

Структурно-тектоническая позиция ЧАЭС показана на рисунке 15-Д; там же дано положение упомянутых сейсмостанций. Эта схема была сделана вскоре после катастрофы на основе дешифрованных космоснимков. На рисунке 15-Е приведен фрагмент «Карты разломов территории СССР», местоположение ЧАЭС на которой совпадает с участком сопряжения пяти систем упомянутых выше разломов. Суммарная амплитуда вертикальных движений по двум из них, считающимися украинскими специалистами современными, за четвертичный период, то есть за последний миллион лет, оценивается равной 800 метрам.
Еще одним важным источником информации является космоснимок системы «Метеор», выполненный через 10 часов после взрыва реактора, на котором нашли отображение три локальных атмосферных образования (рисунок 15-Ж).

Первое из них (с учетом северо-западного переноса) в момент аварии было именно над ЧАЭС и, соответственно, несло продукты выброса радионуклидов из реактора, массированно сбрасываемых на смежную Белоруссию. Анализ космоснимков этого же региона за год до события и в течение года после него не выявил даже подобия столь высоко упорядоченных (квантованных) атмосферных процессов, что подтверждает представление о ВЫСОКОМ УРОВНЕ «ОРГАНИЗАЦИИ» ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ КАТАСТРОФЫ (2.7).
Таким образом, целый ряд внешних признаков свидетельствовал об особых условиях возникновения Чернобыльской катастрофы. Дополним их описанием того, что происходило непосредственно на реакторе №4 (далее воспроизводится текст из статьи И.Н.Яницкого «Прозрение», опубликованной в журнале «Свет. Природа и Человек» №8 за 1996 год).

«Последние сутки»

До 25-го апреля ЧАЭС работала в номинальном режиме; значимых отклонений не отмечалось. На 25-е намечалась остановка четвертого энергоблока на плановый ремонт. В ходе расхолаживания ее активной зоны предусматривалось испытание на выбег турбогенератора (вращение по инерции с отключенной подачей пара) для оценки времени самообеспечения током в случае непредвиденной (аварийной) ситуации. В 1 час 25 минут ночи оперативный персонал приступил к снижению мощности реактора №4. В 13 часов 05 минут турбогенератор №7 (ТГ-7) был отключен от сети и, в соответствии с утвержденной программой, последовали другие операции по подготовке эксперимента. Однако в 14.00 по требованию диспетчера Киевэнерго вывод блока из работы был приостановлен из-за сбоев энергоснабжения по другим объектам и 4-й блок был включен в сеть на промежуточной мощности. Только после преодоления осложнений в региональной сети, что также вероятно было связано с перечисленными выше неблагоприятными внешними воздействиями, в 23.10 снижение мощности было продолжено.

Здесь начались первые непонятные сбои в измерительной части системы управления, в результате чего тепловая мощность реактора была «провалена» до уровня ниже 30 мегаватт. Поскольку это означало отравление реактора продуктами распада, операторам вновь пришлось поднимать тепловую мощность. Не касаясь множества начавших возникать при этой ситуации трудностей, подробно описанных несомненным специалистом Григорием Медведевым в «Чернобыльской Тетради» (журнал «Новый Мир», 1989, №6), отметим лишь главную особенность происходившего, где при попытке устранения одних отклонений, возникали не меньшей сложности другие. За сбоями системы управления и энергетики реактора последовали не менее сложные сбои и провалы в системе охлаждения и специалисты, чтобы не сорвать эксперимент, пошли в этот критический момент на крайние меры. Они предельно уменьшили запас реактивности РБМК и отключили все средства автоматической защиты.

На это обстоятельство Григорий Медведев делает главный акцент, что вряд ли оправдано. Судя по технической документации, безусловно, многоопытные операторы знали, что делали и, отключив автоматику (что в практике работ на АЭС бывало нередко), взяли все управление в собственные руки. Разумеется, это непросто. Но факты — есть факты: примерно к 1 часу 20 минутам им удалось-таки приблизить всю сложнейшую систему реакторы №4 к требуемому условию начала эксперимента. То же констатирует Григорий Медведев: «В 1 час 23 минуты параметры реактора были наиболее близкими к стабильным» (стр. 33). И в тот же момент эксперимент был начат.

Двадцать последних секунд*
Точное время Чернобыльского взрыва неизвестно. Анализ всех данных и свидетельских показаний позволяет считать, что последовательность катастрофических событий на фоне начавшегося нормального эксперимента с выбегом ТГ-7 развивалась именно в 24-й минуте. И то, что это всего было 60 секунд времени, говорит об особом, бифуркационном, характере происходящего. Бифуркация же известна как высокоорганизованный процесс с переходом устойчивой системы в неустойчивую путем ее резонансной раскачки, приводящей к потере качества.

Трудно вообще представить столь быстрый переход такой большой и сложной системы от нормы к взрыву, тем более что тепловая мощность реактора к этому времени была стабилизирована на уровне 200 мегаватт, или около 7% от номинальной мощности. Разумеется, что включившимся сразу же по приезду в работу членам Госкомиссии было над чем призадуматься; нет сомнений также, что в своей области знаний они тоже, безусловно, были грамотными. Единственным вариантом катастрофического преобразования квазиустойчивой системы в течение минуты был разгон реактора ня мгновенных нейтронах. И вот что Григорий Медведев по этому поводу написал («Чернобыльская тетрадь», стр. 84).
«Свидетельствует Г.А. Шашарин:
«26 апреля я принял решение остановить первый и второй блоки...
Ночью мы с Сидоренко, Мешковым и Легасовым гадали, что же послужило причиной взрыва. Грешили на радиолитический водород, но потом я подумал, что взрыв был в самом реакторе. Предполагали также, что диверсия. Что о центральном зале на приводы СУЗ навесили взрывчатку и... выстрелили их из реактора. Это и привело к мысли о разгоне на мгновенных нейтронах».

Здесь речь идет о ночи с 26 на 27-е апреля. Это значит, что через сутки после аварии перечисленные выше столь квалифицированные специалисты не знали еще характера происходившего и, подозревая разгон на мгновенных нейтронах, искали внешние причины, без дополнительного воздействия которых развитие аварии по реализовавшемуся сценарию представлялось необъяснимым. В качестве первой причины они прорабатывали диверсию, путем которой «злоумышленники» исключили ввод в активную зону стержней аварийной защиты «АЗ-5».

А далее совсем странно. Ни в опубликованных материалах, ни в официальном докладе в МАГАТЭ нет информации о хотя бы сопровождавших развитие аварии природных (геофизических) явлениях, сведения о которых доходили даже до Москвы.
Так следствие было направлено по наиболее простому, но ложному пути. По прошествии десяти лет, однако, настало время восстановить более точный ход событий, хотя без получения всех документов многочисленных архивов речь может идти лишь о предварительном его варианте.

Итак, двигавшийся наподобие траектории смерча, центр геофизического возмущения приблизился к ЧАЭС вечером 25-го апреля. Поскольку и ранее сверхнормативные вертикальные движения отмечались именно па 4-м блоке, можно полагать, что он более остальных подвергался сначала деформационным, а затем и всем другим комплексным воздействиям. В результате с 23 часов возникли сбои сначала в системе управления реактором; затем, периодически усиливавшиеся микросейсмы вызвали вибрации изменяющихся частот, парализовавшие систему охлаждения. Все это, вместе взятое, привело к тяжелейшим технологическим затруднениям, усугублявшимся также психотическими реакциями, - у некоторых сотрудников смены возникали нервные срывы.
Тем не менее, к 1 часу 20 минутам операторы 4-го блока справились со многими трудностями и начали эксперимент по выбегу ТГ-7. До 1 часа 23 минут работа шла нормально. Однако в ходе 24-й минуты активность локального геодинамического узла в районе ЧАЭС резко возросла. Фронт усиливавшейся вибрации сначала потряс береговую насосную станцию, но она выдержала. Затем, с изменяющейся частотой он переместился на 4-й блок. В условиях одновременно возросших наклонов, нарушения соосности и пр., возникла кавитация, началось разрушение трубопроводов. Следом развивалось запаривание главных циркулярных насосов и обезвоживание активной зоны.

К 1 часу 23 минутам 40 секундам вся система управления и контроля в результате комплексного геофизическою воздействия была подавлена; по тем же причинам не сработала система защиты АЗ-5. Но, как и в других подобных случаях, реактор должен был ограничиться максимальной проектной аварией с частичным расплавлением активной зоны в наименее обеспеченной запасом реактивности части и сбросом воды первого контура в нижний барбатер (по типу аварии в Тримайл-Айленд, США, 1979), Причем, как показала реконструкция температурных и других параметров реактора, его активная зона в это время мало чем отличалась от номинальных рабочих характеристик - только быстро, со скоростью 15 бар в секунду, росло давление воды.

В этот момент произошло мощное внешнее воздействие - сработал очаг местного землетрясения — и сейсмогенерирующий разлом выбросил в цоколь реактора солитон-плазмоид (высокотемпературную субстанцию, действующую по типу шаровых молний). Таких локальных разрядов в подреакторном помещении возникло порядка 20-ти; они сопровождались ослепительными вспышками и взрывами, которые были приняты за взрывы гремучки в технологических каналах. Серия этих высокотемпературных импульсов придала мало защищенной по запасу реактивности части зоны функции реактивного двигателя - плазматрона, мгновенно вышвырнувшего в форме «мягкого» взрыва все содержимое 4-го блока».

Перечень основных событий на ЧАЭС
(Использованы официальные материалы Госкомиссии, а также отчеты ИЯИ АН УССР, НИКИЭТ АН СССР, Комплексной экспедиции Института атомной энергии РАН; в кавычках дан прямой текст документов, в скобках - сокращенное изложение)
Двадцать шестое апреля
Опережающие геофизические воздействия
25 апреля. В течение всего дня усиление микросейсмических, электромагнитных и акустических воздействий; появление микроземлетрясений с интенсивностью сигналов до 0,3 мкм, зарегистрированных Норинской станцией.
23:52:19 - очередной импульс с интенсивностью до 0,3 мкм (станция Норинск).
00:04:25 - появились инфрасеймы с частотой 2,5 Гц.
00:15:19 - очередной импульс с интенсивностью 0,4 мкм.
Начало регистрации событий по станциям Глушковичи и Под-лубы.
00:38:01 - очередной импульс с последующим усиленным микросейсмическим фоном.

Реакции технологических и других систем. Время московское
25 апреля. «В 1 ч. 00 мин. персонал приступил к снижению мощности генератора». (Возникновение общих усложнений в реализации программы)
«В 13 ч. 05 мин. Тг №7 был отключен от сети... Электропитание собственных нужд... было переведено на шины Тг №8. в 14 ч. 00 мин. в соответствии с программой испытаний от кмпц была отключена САОР. Однако по требованию диспетчера Киевэнерго вывод блока из работы был задержан. В нарушение регламента эксплуатация блока в это время продолжалась с отключенной САОР».
«В 23 ч. 10 мин. снижение мощности было продолжено... Однако при отключении системы ЛАР... оператор не смог достаточно быстро устранить появившийся разбаланс измерительной части АР. В результате этого тепловая мощность упала ниже 30 МВт».
Над блоком появилось свечение воздуха; снизу иногда доносились удары и более продолжительный гул.
Усиление свечения и подземного гула; удар в районе 3-го блока.
Свечение над 4-м блоком.
Отключение показателя уровня воды в БС.
«00 ч. 36 мин. 24 сек. - выведена защита в БС по давлению».
«00 ч. 52 мин. 27 сек. - значительные отклонения уровня воды в БС».
Психотические реакции обслуживающего персонала, нервные срывы.
(Время добегания «ныряющей» волны до станции Норинск ~ 41 сек.)

«Только к 1 ч. 00 мин. ее (тепловую мощность) удалось стабилизировать на уровне 200 МВт... Дальнейший подъем мощности был затруднен из-за малого оперативного запаса реактивности, который к этому моменту был существенно ниже регламентного».
«И все же испытания (на выбег) решено было проводить. В 1 ч. 03 мин. и 1 ч. 07 мин. дополнительно к шести работающим ГЦН было включено еще по одному ГЦН с каждой стороны».
(В результате подключения двух ГЦН возникло множество противоречий. По официальной версии... «увеличение расхода воды через реактор привело к уменьшению парообразования, падению давления пара в БС, изменению других параметров реактора. Операторы пытались вручную поддержать основные параметры реактора... однако в полной мере сделать этого не удалось». По версии прил. 2, согласно записи «ДРЭГ», уже произошло нарушение герметичности системы охлаждения. В результате «В этот период в БС (барабан-сепараторе) наблюдались провалы подавлению пара на 0,5-0,6 МПа и провалы по уровню воды ниже аварийной установки. Чтобы избежать остановки реактора в таких условиях, персонал заблокировал сигнал АЗ (аварийной защиты) по этим параметрам».
ДО АВАРИИ ОСТАВАЛОСЬ ЧУТЬ БОЛЕЕ ДВАДЦАТИ МИНУТ
(Примерно в 01 ч. 10 мин. прапорщик, стоявший на посту входа в 4-й блок, позвонил на КП с просьбой его срочной замены в связи с пре-добморочным состоянием. Дежурный и разводящий со сменщиком успели пробежать 3/4 пути, как произошла авария).
«01:22:30 - СЦК «Скала» зарегистрировала несколько деформированный профиль плотности потока нейтронов. Остальные параметры реактора в норме».
«Тем временем реактивность реактора продолжала медленно падать. В 1 ч. 22 мин. 30 сек. оператор на распечатке программы быстрой оценки запаса реактивности увидел, что оперативный запас реактивности составил
значение, требующее немедленной остановки реактора. Тем не менее, это персонал не остановило и испытания начались».
ДО АВАРИИ ОСТАВАЛАСЬ ВСЕГО ОДНА МИНУТА
(Находившийся в реакторном зале оператор Перевозченко - антресоли с отметкой +37 метров - почувствовал очень сильную вибрацию. Тут с верхней позиции он заметил подпрыгивание чугунных плит биологической защиты, перекрывающих каналы ТВЕЛов, и их перемещение в восточный сектор. Он побежал вниз и по коридору к БЩУ для предупреждения, но в расстоянии 20 метров от БЩУ его настиг взрыв. Примерное время начала замеченного им явления 01 ч. 22 мин. 20 сек.).
ДО ВЗРЫВА ОСТАВАЛОСЬ ОКОЛО 10 СЕКУНД
01:23:35-37 - опять появление инфрасейм с частотой 2,5 Гц
01:23:41 - очередной импульс с интенсивностью 0,4 мкм и последующие сеймы с частотой 0,8 Гц.
(Вступление волны на с/с Норинск —в 01:24:19; Глушковичи — в 01:24:42; Подлубы — в 01:24:47).
01:39:08 - еще более сильный импульс до 0,7 мкм.
01:39:11 - второй импульс до 0,7 мкм
01:23:38 - (низкочастотный объемный гул со стороны водозаборной станции на пруде-охладителе; сильная вибрация агрегатов; многоцветное свечение воздуха над ЧАЭС).
01:23:40 - удары по конструкциям Машинного зала с частотой ~ 1 Гц; зашатались стены; подпрыгнула и повернулась система «Е»).
01:23:46-49 - (система «ДРЭГ» выдала АЗ-5; независимо «оператор нажал кнопку АЗ-5 (?); вибрация, удары; прошел сигнал АЗМ, АЭС по неисправности АР-1, АР-2; повышение давления и уровня воды в БО).
01:23:49-51 - (новый сильный удар; остановка СУЗ; падение балок перекрытия МЗ на ТГ-7; стены шатались и разрушались; повышение давления в АР до 1200 мм в. ст.; скачок всех параметров по Р, Т, М).
01:23:59-01:24:01 - опрокидывание схемы «Е»; сильные удары на 1 и 2-м блоках «стены шатались, пол ходил ходуном»).
01:39:16 - запись в журнале «взрыв реактора».

Последние абзацы из доклада в МАГАТЭ
«Через некоторое время после начала испытания началось медленное повышение мощности. В 1 ч. 23 мин. 40 сек. начальник смены блока дал команду нажать кнопку АЗ-5, по сигналу которой в активную зону вводятся все регулирующие стержни АЗ. Стержни пошли вниз, однако через несколько секунд раздались удары и оператор увидел, что стержни-поглотители остановились, не дойдя до нижних концевиков...».
«По свидетельству очевидцев, находившихся вне четвертого блока, примерно в 1 ч. 24 мин. раздались последовательно два взрыва, над четвертым блоком взлетели какие-то горящие куски и искры, часть из которых упала на крышу машинного зала и вызвала пожар».
Результаты последующего осмотра и факты, трудно объяснимые с позиций пароводородного взрыва (по отчетным материалам):
- вскрытие всех люков ЦЗ вверх;
- сорванные со шпилек монтажные железобетонные люки на отметках 27-31 в районе осей 50-51;
- отрыв стальной трубы Д 400x4 в ПРК (других разрушений нет);
- разрыв стальной трубы Д 400x4 в БС;
- сброс с петель стальной гермодвери помещения 303/3;
- разрушение и перемещение ж/б стен помещений ЬС (на восток);
- характер разрушений внешних стен и перекрытий в помещении БС;
- глубокое психотическое состояние операторов, пожарников и других лиц, находившихся вблизи очага, даже в первые дни «относительно плохого самочувствия». Их объяснительные записки полны противоречий; временами характерны полные провалы памяти и непонимание происходившего. Наконец, никто из операторов персонально не подтвердил факт включения им кнопки АЗ-5.
В свете изложенного авторы предполагают, что характер работ и все операции на 4-м блоке ЧАЭС в развитии аварии существенной роли не играли и явились только совпадением во времени с геофизическим событием. Следует всесторонне обсудить со специалистами версию сложения энергии реактора, работавшего в то время в пониженном режиме, с много большей энергией глубинного геофизического процесса, где соотношение возможно достигало двух порядков.
Авторы выражают большую благодарность Евдокии Серафимовне Мызни-ковой, технику 1-й категории ОИФЗ РАН, подсказавшей возможное местонахождение сейсмограмм. Материалы действительно оказались в спецхране Талгарской экспедиции ИФЗ (пригороды Алма-Ата). Обнаружил и идентифицировал сейсмограммы, по запросу В.Н.Страхова, зав. фондами Ю.Ф.Копничев.
Главный специалист ВНИИ АЭС доктор технических наук Е.П.Ананьев Научный сотрудник Объединенного Института физики Земли Е.В.Барковский Консультант ВИМСа, кандидат геолого-минералогических наук И. Н. Яницкий
13. В «мозговой атаке»
С момента последней публикации прошло около двух лет. Однако шквал новой информации еще раз потребовал пересмотра проблемы целиком. И вот, на базе электромагнитной сущности мироздания (2.7) появились контуры концепции высокочастотной геодинамики, занимающей среднюю часть спектра известных колебательных геологических процессов (рисунок 9).

Область низких частот (правая часть спектра) изучается давно. Это медленные движения внутри континентов, временные значения которых обозначены весьма условно - частота колебаний менее раза в год. Основанием для такой градации служат аппаратурно-методические причины, где средством наблюдений является повторное нивелирование. Режим повторного нивелирования от исходного Кронштадтского репера для первого класса точности принят равным раз в два года. Причем положение самого исходного репера, обозначающего уровень Балтийского моря (или мирового океана) априори считается стационарным профили (или триангуляционные ходы) от Кронштока расходятся по всей территории России (вернее, бывшего СССР), где на границах с другими странами они стыкуются о зарубежными транзитными системами. Вместе взятое определяет мониторинг картирования Земли.

Более частое повторное нивелирование (раз в год и более) осуществляется обычно для ограниченных территорий, для отдельных полигонов. Такие полигоны организуются на заведомо более динамичных участках, типа Воробьевых гор в Москве, учебных полигонах Крыма и др. Частота съемки на последних может быть ежемесячной.
В результате повторного нивелирования получена оценка параметров медленных колебательных движений. Например, во всех учебниках географии приведена скорость подъема Скандинавии, составляющая за сто лет порядка 60 см. На той же инструментально-методической базе построена «Карта вертикальных движений территории СССР», где выделены фрагменты территорий в режиме поднятия со скоростями 2-4 мм/год, или подобных же значений опускания. Примером наиболее сильного прогибания служит Окский желоб, где скорость опускания достигает 10 мм/год. В результате господствует мнение, что медленные блоковые колебательные движения на платформах происходят повсеместно, но в весьма ограниченных значениях; только для современных горных систем, типа Кавказа или Памира, допускается более значительная скорость плавного ежегодного подъема. Эта концепция считается «классической»; на ее базе решаются все прикладные задачи проектирования и строительства, в том числе предприятий повышенного риска, включая АЭС (Д.А.Лилиенберг. Динамика природных процессов в горных геосистемах. — М.: Изв. Академии Наук, Серия географическая, № 6, 1998).

Левая часть спектра отражает ультравысокочастотные колебательные движения (рисунок 9). Это тоже, как считалось до сих пор, хорошо изученные процессы, с которыми связывают землетрясения. Имеется и высокочувствительная инструментальная база измерений. Это разного типа сейсмографы. Граница сейсмического процесса определяется величиной ускорений, возникающих в ходе колебательного механизма, на фоне притяжения Земли, что, как отмечалось выше, мы чувствуем вестибулярно. И чем выше частота колебаний, тем землетрясение, по идее, должно быть более разрушительным. Отсюда нижней (по частоте колебаний) границей землетрясений определяют секунды, по крайней мере, десятки секунд, в то же время как при минутных частотах мы колебания перестаем уже ощущать вообще, поскольку ускорения силы тяжести стремятся к нулю. Эту часть спектра американский (японского происхождения) сейсмолог X. Канамори предложил именовать «медленными землетрясениями» - синоним «ползущая змея» (2.7). Но такой вариант понимания колебательных процессов в промежутке между ультра высокочастотными и высокочастотными явлениями не получил в геофизике до сих пор должного развития. Более того: некоторые физики оспаривают правомочность понятия «медленное землетрясение» вообще, поскольку в этом случае ничего не сотрясается, а только плавно перемещается. Этим, в частности, объясняется попытка Э.В. Бородзича связан все явления, реализующиеся в средних частотах, о обоснованными им «ко-роткоживущими подкоровыми локальными возмущениями - КПЛВ» (2.7).

Поскольку основным способом получения КПЛВ были вариации атмосферного давления, являющиеся следствием геодинамики, эта промежуточная посылка позволила выполнить огромный объем статистических исследований (4-6), и получить уникальный фактический материал, открывающий путь для подхода к истине.

Фундаментальные гелиеметрические и уникальные прогностические исследования (2.7) показали, что в природе вообще все не так. Оказалось, что мы живем в универсальном геодинамическом режиме, реализующемся в двух, принципиально различных, формах - в штилевой, по времени продолжительной, и в аномальной, кратковременной. В условиях штиля природных катастроф, крупных технологических аварий и погодно-климатический аномалий не бывает. Они реализуются исключительно в кратковременных аномальных ситуациях, действующие факторы которых ЛОКАЛЬНЫ, КОМПЛЕКСНЫ И КУМУЛЯТИВНЫ.
В таких ситуациях реализуются все отличные от нормальных следствия, причем ни о каком запасе прочности здесь речи не может идти вообще. Принципиально различны и механизмы.
Таковы результаты «мозговой атаки», которую сотрудники гелиевой лаборатории ВИМСа с десятками специалистов других ведомств готовили в продолжение сорока лет. Представить читателю сложность ситуаций, возникавших перед нами о 80-х годах, непросто. Любые попытки обратить внимание на несоответствие экспериментальных данных общепринятым стереотипам воспринимались болезненно, даже недоброжелательно. Положение резко обострилось после Чернобыльской катастрофы. Так, на ученом совете «Гидропроекта», где мы пытались объяснить деформационные первопричины аварии, нас вообще обвинили в «спекуляции на несчастье». Так, в частности, заявил профессор кафедры инженерной геологии МГУ Г.С.Золотарев.